25 июля
Прогулка по парку вокруг озера это самое лучшее место для любых размышлений по поводу бизнеса. Главное соблюдать простое правило - идти очень медленно. Не торопиться и получать удовольствие от каждого шага. Генрих выгуливает меня с похмелья, и мы пытаемся определить стратегию рассказа Чугункову о Берковой.
- Что мы точно знаем?
- Беркова работала в SBG. У нее была небольшая доля, порядка 6,5%. Потом она была уволена. Параллельно начала выстраивать свой бизнес, по сути создала конкурента SBG. Выкупила землю, начала сейчас строительство. Строительство сейчас в активной фазе. Параллельно пробивает кредит в Сбере под 12% и ищет клиентов.
- Знает ли об этом Чугунков?
- Неизвестно. Либо он не знает подробностей. Либо он хочет проверить. Он сейчас выкупает у нее долю и делает выплаты.
- Много стоит ее доля?
- Около 48 миллионов долларов.
- Интересно, чего он тогда вообще дергается? Карманные же деньги для него.
Вопрос виснет в воздухе. Генрих хочет просчитать последствия вброса нашей информации в мир чугунковского хаоса. Чугунков не пользуется почтой и вообще компьютерами. Он каждую неделю меняет номер своего телефона. У него большой автопарк, и его расписание не знает никто. Можно узнать все о бизнесе Чугункова. Можно узнать о его личной жизни и прошлом. Но знать о том, что для него важно или не важно, - невозможно. Куда он пойдет, какое решение примет - спрогнозировать его нельзя.
Мимо нас вышагивают мамы с детьми. Молодая девушка бежит вокруг озера. Трясутся сиськи, а спортивные штаны облегают симпатичную попу. Все это мозг равнодушно фиксирует. Наши мысли далеко от поп и сисек. Наши мысли о власти и деньгах. Власти и деньгах, которые есть у Чугункова и которых нет у нас.
- Как ты думаешь почему у Чугункова так много денег? – мысли Генриха с неизбежностью возвращаются к своей теореме Ферма.
- Выбрал хорошую нишу. Сейчас все строят. А он - быстрее других.
- А с хлебом? Ведь никто на этом столько не заработал. Вообще никто на рынке – даже близко.
Внутри меня назревает злоба. Я устал от этого немецкого занудства. За счет чего разбогател Чугунков? Какая разница?!
- Не знаю. Просто повезло, - бурчу в ответ.
- А повезло – почему? Крыши – нет! Блата – нет! Беркову – и ту выгнал. Единственный, блядь, разумный человек был! А Вера Вольдемаровна?! Да ее одной хватит любой бизнес развалить! Хули ему Беркова, когда у него Вера Вольдемаровна в совете директоров! А Бекасов? Ведь это зомби! Хуйнул на контору шисят мультов. А контора под внешним управлением давно. Так налоговая его еще на триста размотала!. Триста, блядь, миллионов! И похуй вообще. И такая хуйня – постоянно. В наследство готовый бизнес получить – и то проебешь, если так работать. И сам видишь, как он растет.
- Ну тогда дело в страсти, он искренне получает от этого удовольствие. Он создает свой ебанутый мир. Мир, который ему нравится, и он в нем живет. Посмотри на остальных. Они же занимаются бизнесом кое-как. Как будто из-под палки. А он живет и дышит этим. Он думает бизнесом. Это его кровь. Ему важна каждая деталь этого бизнеса, потому что это деталь мира, в котором он является богом. Поэтому он уделяет свое время всему. От того, как выглядят ежедневники до покупки спецтехники или условий договора с банками. Эти вещи для него едины, кто еще так может? Это единицы людей в мире делают. Я о таком только в книжках о Стиве Джобсе читал, а остальные... Ну разве что Бучко в Новоахтарске. Но он по масштабу меньше. И дело не в уме или глупости. Дело в страсти, которая захватывает и Чугункова, - я взрываюсь. Говорю эмоционально и пафосно.
Генрих только рукой машет – безнадежно.
- Фотки с голой Берковой приложи обязательно. На это он поведется. А отчеты – дым в пизде. Как настроение будет, может мы же крайние окажемся. – Генрих отщелкивает окурок и смотрит на меня своими спокойными немецкими глазами:
- Скажи, а ты можешь вывести деньги со счетов?
Я медлю с ответом. Черт возьми, мне искренни нравится Антон. Мне даже нравится Беркова. Сильные, мощные личности. Они не похожи на тех людей, что я видел раньше. И сейчас я мечтаю только о том, чтобы когда-нибудь играть с ними на равных. И мне не хочется думать о краже денег. Однако древняя мудрая змея внутри меня все-таки шипит: не торопись, подумай.
- Теоретически возможно. Есть доступы к счетам, которые контролирует Бекасов. Но это все достаточно дорогая операция. Нужны промежуточные счета. Нужны счета, где будут концентрироваться деньги. Нужно подготовить нам пути отхода. На подготовку уйдет минимум полгода. С неочевидным результатом. И нужно не только украсть деньги, нужно еще сделать так, чтобы Чугунок нас не искал…
В этот момент все во мне противится мыслям о краже. Но Генриху этого мало.
- А посадить его можно с твоей информацией?
- Если ее дать заинтересованному лицу, то наверное можно. - Осторожно высказываюсь я.
- Что у нас для этого есть?
- Ты знаешь, я занимаюсь подобной деятельностью много лет. И у меня выработано правило: не кидать заказчика. Можно делать все, что угодно, но заказчика кидать нельзя. Я занимался разными бизнесами и вывел для себя это очень простое правило. Принцип если хочешь такой.
- Ага, блядь, а я всех кидаю направо и налево! – Генрих обладает удивительной способностью орать, не повышая голос. – Ты меня первый год знаешь?! Принципы у него! Когда у Чугунка период влюбленности пройдет, ты чем жопу прикрывать будешь? Принципами? Не ты первый, не ты последний. План отхода есть у тебя хоть какой-то?
Решая свою теорему Ферма, Генрих вывел закономерность, что новые люди наскучивают Чугункову где-то через полгода-год максимум. После чего вчерашний фаворит попадает в мертвую зону, еще через полгода обвиняется во всех смертных грехах - и голый и босый вышвыривается за борт. Что интересно, после этого никто, кроме Берковой не смог не то, что построить свой бизнес, а вообще хоть как-то устроиться в жизни. Свои сроки Генрих давно пересидел. А уж после хода конем с «тестированием» Чугунковской системы безопасности пути назад у него нет. Поэтому и хочет выжать из нашей ситуации максимум. Мне кажется, что у меня может быть все по-другому. Что я понимаю Антона, что мы с ним одной крови. И думать над вопросами Генриха… Разве даже мысли об этом не есть предательство?
Строить планы отхода не хочется. Деньги Чугункова уже начали меня расслаблять. Мне не хочется съезжать от красивой жизни. От возможности легко тратить деньги. И я понимаю, что Генрих прав. Но это все на уровне ума. Тело не хочет бежать куда-то, страдать и возвращаться к спартанским условиям жизни. Хочется верить, что все будет хорошо и не задумываться над рисками. Генрих это видит и не наседает сегодня. Мы берем пиво и говорим о блядях.
- Меня забавляют проститутки. Когда есть время я люблю с ними поболтать. Редко, но иногда попадаются таланты. Вот в Новоахтарске у меня была Маша. Очень целеустремленная девушка. Никаких сопливых историй о мамах, на лечение, которых она зарабатывает и вообще у нее в первый раз. Маша умела расслабить полностью. Очень хорошо работала. При этом заметила, что большая часть девушек спускает деньги на выпивку и наркоту, поэтому сама завязала. Купила машину, а когда клиент ее снимал сама везла его домой или в гостиницу. Здесь пока ничего такого не нашел.
Генрих сегодня устал от моего идеализма. Его маты скачут по поверхности пруда. От правды жизни в пространстве проявляются пустые бутылки и окурки.
- Ебаное наше гуманитарное образование. – чеканит Генрих - Я тебе как филолог скажу: Федор Михалыч Достоевский был долбоеб. Он же как делал? Он ебал малолетку в бане, а потом, каясь в содеянном, корявыми словами описывал, какая хорошая Сонечка Мармеладова и как ее жалко. А вот если бы он ту Сонечку с беспредела выдернул, а она в тот же день у его же старшаков лавэ спиздила, да он бы поехал эту хуйню разводить, да ночью, да пансионат как раз напротив кладбища, - он бы про Сонечку написал совсем другое. При удачном раскладе, конечно.
Из всех видов лжи циничный журналюга и прожженый пиарщик Генрих больше всего ненавидит ложь во спасение:
- А хуже всего то, что этот бред педофила-эпилептика включили в школьную программу. И теперь поколения идиотов думают, что проститутки тоже люди, и что преступника тянет на место преступления. И ведут себя соответственно. Даже если вся эта школьная блевотина давно забыта напрочь и жизненный опыт показывает обратное, все равно где-то на подкорке что-то остается. От этого неадеквата и проблемы. Вот, к примеру, праздновали твари день рождения – ведь тоже люди, надо же расслабиться, да? Так пока охранник за шампанским бегал, они именинницу кухонным ножом проткнули от печени до легкого и сбросили с третьего этажа. И сидят дальше пьют. Тот приходит: а где Наташка? А хер знает. Пошла куда-то. А почему одежда здесь? На улице же мороз градусов тридцать. Ну так… что-то разоралась, не оделась и ушла. Ага и кровь на кухне. Так это курицу разделывали. Какую нахуй курицу, вы пельмени-то сварить не можете, вы че, твари?! Ну что. Всем оставаться на местах. Вызывает водителя. Пока тот поднимается, спрашивает по-хорошему. Вдвоем уже тварей запирают на кухне, один сторожит, другой по-быстрому обыскивает хату, потом выдергивают по одной и спрашивают по-плохому. Как спрашивают? Элементарно. Записывай: в ванну – ледяной воды, загибашь туда тварь, притапливаешь башку и считаешь до сорока. Приподнимаешь за шкирку, считаешь до десяти, повторяешь. Холотропное дыхание по методу доктора Бутейко. Потому что если их просто пиздить, то, во-первых, следы остаются, а во-вторых, могут броню включить, они упрямые. А время дорого. Так что – шок - это по-нашему. Первая же сдает со второго, максимум с третьего захода. Но нет Наташки под окном – нету! Ну значит, заметил кто-то и на больничку отвез. Так. Статья 105. Все разбегаются, как мыши. Тварей – к станции метро (кто придумал, что у них паспорта забирают? Приходят сами на смену, как в офис, половина вообще семейные), пацаны по домам пока. Через пару дней бандерша снимает новую хату, благо левый паспорт на штрафстоянке стоит 500 рублей, обзванивает девчонок – и все сначала. А Наташка, говорят, вернулась через два месяца. В дружный коллектив. Живучая оказалась: сама и дошла до больнички по снегу - в чулочках и с рукояткой ножа из-под маечки.
Вечереет и количество бегунов на дорожке озере заметно увеличивается. Ряды пополняются накачанными парнями, которые с серьезным ебальником, словно не бегут, а родину в бою защищают, проносятся мимо нашей скамейки, которую мы уставили пивом.
- Но это весело, а бывает грустно – продолжает травить Генрих. - Как-то Туркмен, знакомец мой по спорту, с Аленой решили выпить, опять же, шампанского. Она индивидуалка была, ласковая такая, домашняя, вот типа той твоей. Ее клиенты любили – за смену одна больше всей конторы делала. Ну и Туркмен ее тоже, то ли любил, то ли что… Короче - бутылкой от того шампанского по голове, завернул в ковер и положил пока на балконе. Ночью вынес, отвез в дачный поселок, затолкал в трубу водовода, вылил туда канистру бензина и поджег. Горело в трубе, а ночью дым не видно. Да и нет никого зимой на дачах. И возникает, конечно, два вопроса: что делать с Туркменом и что делать с телом? Весной же дачники там водичку набирать начнут. Все, понятно, переживают. В итоге просто навалили хер на это дело, а Туркмена в Москву отправили – отец у него там какая-то шишка был в нефтянке. Ну и рассосалось как-то. То ли не нашли Алену, то ли не опознали. А Туркмен через пару лет вернулся - и умер от передоза. У матери денег не было, хоронили охранники – друзья, все-таки.
Я радостно гогочу над Генриховыми байками.
- В общем, после такой достоевщины стал я брезгливый и моногамный. Как бегемот. – смеется Генрих.
- А я не могу. Мне хочется приключений. Исследований. Столько раз себе запрещал, а потом срывался. Интересно. Причем Надюшку я очень сильно люблю. И заметил: вот когда не изменяю у нас и с Надей секс не очень. А потом изменю - и ее как-то резко хочется. Все это мое блядство оттеняет, что ли, любовь. Она объемнее становится.
Пиво заканчивается и я неторопливо иду пешком до дома. К Наде.
Читать продолжение: Глава VIII "Колины прогулки по Москве. 30 июля"
Перейти в оглавление
Комментариев нет:
Отправить комментарий