Ученик
У Мороза занимался один его балбес. Вроде как Мороз мог раскатать любого. С любым поясом, из любого спецназа. Это умение Чугунков высоко ценил. В реальном мире важна только сила, повторял он про себя. Один раз он сходил на, но ему не понравилось. Это скорее какие-то танцы, а не реальная драка.
Однако сейчас он остался не у дел, а та тренировка, или как говорили там, занятка, почему-то не шла из головы. Про себя он посмеивался над всеми этими “а теперь превращаемся в тигра”. Детский сад. Однако сейчас заняться решительно не чем, подумалось ему. Почему бы и не пойти к этому Морозу?
У Мороза собиралась серьезная тусовка. Про него ходили слухи. Суть которых сводилось к тому, что сам Учитель может творить чудеса. И чудеса он может творить из своих учеников. Так Чугунков и оказался на пороге до-дзё – невозможного кирпичного сарая возле местных цыганских трущоб. «Гелентваген» на парковке возле ржавого мусорного бака выглядел летающей тарелкой с Сирисуса. Чугунков стеснялся в этом признаться себе, но он хотел чуда. Он хотел много денег. Очень много денег. Так много, чтобы их невозможно было потратить. И власти. Такой, которую нельзя отнять.
Мороз был мужичком неопределенно-старшего возраста. Хитрющую его физиономию украшали очки. Меньше всего он был похож на бойца, но еще меньше – на Учителя. Не то, что Веры, а даже элементарного доверия он не внушал ни в малейшей степени. Но Чугункову было уже все равно. Ему хотелось верить. Да и терять было уже откровенно нечего – на занятку он явился в напрочь убитых кедах с бельевыми веревочками вместо шнурков: на спортивную обувь денег не было.
- Пти-ца счас-тья завтрашнего дня!
При-ле-тела выпить у меня!
Выпить у меня! Выпить у меня!
Пти-ца счас-тья завтрашнего дня! – радостно пропел Мороз, после чего взгромоздился на учительскую свою скамеечку и посмотрел на Чугункова, склонив голову на бок. В этот момент он сам сделался удивительно похож на птицу, но не счастья, а хищную – вроде некрупного сыча. Чугунков мотанул головой и сбросил видение.
- Я хочу заработать денег. – сказал он прямо. - Много денег. Миллион долларов, -- как-то невпопад добавил он. Сумма вовсе не была запредельной. Но вот нереальной – да, была.
- Сумма не имеет значения. Нет разницы между рублем и миллионом долларов. Знаешь анекдот. Мужик спрашивает у бога: Боженька, что для тебя миллион? – Копеечка, отвечает Господь. - А что для тебя сто лет? - Секунда, отвечает Господь. - Боженька, дай копеечку! - Подожди секундочку!
Чугункову почему-то стало не по себе от этого анекдота. И последовавшего вопроса:
- Скажи, а что ты готов сделать ради своей цели?
- Все, что угодно, Учитель. - Чугунков был искренен. И он уже знал, что Морозу очень нравится, когда его называют Учителем.
- Достойный ответ, пять баллов! – от души обрадовался Мороз. - Деньги - это упакованное время.
Чугунков взмыкнул вопросительно, мол с этого места поподробнее, пожалуйста. Но Мороз не снизошел до объяснений:
- А ты подумай. Ты же любишь думать. – заговорщицки подмигнул он Чугункову – о себе, о других, о бабах. Как Пятачок – молчишь и всякую херню думаешь. А сам как та армейская кружка – во-первых, верх запаян, а во-вторых – дно выбито.
Чугункову было физически тяжело слушать то, что говорил Мороз. Слова как-то не держались в голове, и вообще тянуло спать и подташнивало, как будто переел. Из всех слов Мороза он вынес только одно: деньги и время как-то связаны, но не так, как все говорят, а хитрее.
Мороз пыхтел сигарой и внимательно смотрел сквозь Чугункова.
- Но богатым ты будешь. Потому что – дурак. – Мороз прыснул. – Очень богатым. А думать на тебя другие будут.
Чугункову хотелось спросить, как это – думать на тебя, но он не смог – душила обида на то, что дурак. Ничего, придет время, и мы еще посмотрим, кто из нас дурак.
- Теперь будешь платить мне десятину. – Мороз выдохнул ароматный дым.
- Десять процентов с прибыли?
- Десять процентов с любой суммы, которая будет тебе приходить. Какая бы не пришла, хоть десять копеек - копейку будешь отдавать мне.
- А если прибыли нет, -- вспомнил Чугунков отмазку коммерсов.
- Если будешь платить - появится, а если не будешь платить, то и прибыли не будет, -- жестко сформулировал Морозов. - И не советую затягивать. Некоторым пришла копеечка, а они и стесняются нести - ждут пока еще накопится. А потом еще что-то высчитывать начинают, запутаются и вообще стесняются приходить. А потом мир свое забирает. Причем в десятикратном размере. Так что лучше сразу неси сюда – Мороз указал сигарой на каменного скарабея, под которым лежало некоторое количество купюр. – Не стесняйся.
- Нести даже копеечку? – тупо переспросил Чугунков.
- Даже копейку. - отчеканил Мороз. - Потому что нет разницы между копейкой и твоим миллионом долларов. Для меня нет. И для мира нет. Только для дураков вроде тебя есть. Иди и приходи через неделю - будем делать из тебя воина.
Мороз резко встал. Чугунков самопроизвольно подпрыгнул. Ему показалось, что его выпнули.
Он шел из до-дзё к себе домой пешком. Его тошнило. Эмоции подкатывали, как рвотные массы. При этом хотелось что-то делать, куда-то бежать. Как ни странно, мыслей по разговору с Морозом практически не было, он даже вряд ли смог бы этот разговор воспроизвести.
- Наверно я и правда дурак. – сказал он вслух неожиданно для себя самого. Стало смешно, как от анаши. Вертя головой, как интурист, он шел по незнакомому городу.
Первые же занятки заставили Чугункова вспомнить детство. Подначки Мороза были вроде бы, невинными, но с удивительной точностью воспроизводили все издевательства школьного и домашнего ада. Нет, Мороз не топил чугунковский портфель в сортире, не качал безнадежно головой, как мама, даже не бил его. Но что-то неуловимое во взгляде, в интоннации, случайно, вроде бы, брошенная фраза, - с точностью иглы попадали в самое больное место и пробуждали персональный чугунковский ад, который, как ему казалось, он навсегда похоронил. После этого ползанье крокодилом, летание журавлем и спарринги в полный контакт без какой-либо защиты с более опытными учениками – казались спасением. Но Мороз и тут был недоволен.
- Серьезный, как настоящий сварщик – комментировал он чугунковские поползновения. - Не изображай зверя, стань им. И тогда узнаешь, как он двигается, как чувствует мир. А ты пытаешься воспроизвести то, что видел когда-то, да еще и косишься на меня – правильно ли? Сахару хочешь?
Самое обидное для Чугункова было, что он действительно старался. Он, блядь, из кожи вон лез. Он последние деньги отдавал! Нашел, блядь, мальчика, учитель хуев! А главное – толку-то ни хрена же нет! Хоть бы по делу выебывался, а то последний хуй без соли доедаешь!
- Это нормальная история! – искренне радовался Мороз. За полгода заняток Чугунков так и не въехал, то ли он сам, не замечая того, начинает мыслить вслух, то ли Мороз просто читает его мысли. - Так и будет пока для тебя будет разница - миллион или копейка, похвалят или наругают! Ты гонишься за результатом, как Ахиллес за черепахой. А ты набирай из самого процесса!
Все это был абсолютно непонятный бред, но хуже всего было, когда Мороз замолкал. Не то, чтобы совсем, а просто месяцами игнорировал все вопросы, связанные с учебой – распевал частушки, травил байки, обсуждал политику… На прямые вопросы отвечал излюбленное «подумай сам» - и продолжал клоунаду. Потом скакали-ползали зверями. Потом тошнило и не спалось. И так без конца. И без толку.
Однажды, когда других учеников в до-дзе не было, Мороз вдруг спросил Чугункова:
- Ты, я знаю, с «Макаром» ходил? Поедешь со мной на стрелку. Тут хорошую девочку обидели. Вспомним детство босоногое. Только раньше меня ничего не делай.
Дорогой Мороз рассказал суть дела:
- Девочка стояла, что характерно, возле областной администрации, носик пудрила в зеркальце заднего вида. И тут ей в зад въезжает пьяный поп. В рясе, я подчеркиваю, с крестом и всеми знаками различия. Не так, чтоб сильно пьян, да и помял несильно. Виноват, говорит, дочь моя, искуплю. Ну, обменялись телефонами, все культурно. А через день она звонит мне, плачет: мне, говорит, стрелку забили. Я ей: ты точно ничего не перепутала, может встречу просто? Нет, говорит, точно стрелку. Прямо как в молодости, даже интересно.
На место приехали загодя. Чугункова немного удивило, что только вдвоем. Мороз некоторое время пошатался по пустырю, высмотрел муравейник, чему очень обрадовался. Объяснил, что муравьи -- это посредники между миром мертвых и живых, согласно египетской традиции.
Пацаны подъехали тоже вдвоем – делюга-то пустяковая. При виде двух явных фраеров довольно переглянулись. Но все же сходу хамить не стали – мало ли кто там приехал. Поздоровались культурно, предъявились:
- Мы от батюшки.
После этого любые ответные меры однозначно рассматривались как богохульство. Мороз молча смотрел сквозь них и улыбался. Он был расслаблен, как обкуренный. У пацанов разговор отчего-то не клеился, как будто у кассетного плеера садились батарейки.
- Так она, ну, твоя, нашла, где стоять - начал молодой и затих.
- Короче, батюшке ремонт обошелся… - попытался включиться тот что, покрепче. И тоже затих.
Чугунков буквально видел, как на каждом слове из братков вытекает энергия. С каждой секундой они теряли энтузиазм, с которым приехали. Из молодых наглых спортивных ребят они на глазах превращались в помятых, оплывших, пьющих дядек с желтыми от никотина пальцами.
Мороз уже откровенно развлекался. Эти метаморфозы радовали его необычайно. Вдруг он осклабися, по-волчьи подобрался, и перешел на блатную скороговорку, как будто оттянул десятку не меньше:
- Пацаны, я не пойму, вы за пьяный базар качать приехали? Батюшке скажите, девочка плачет, обижать грех. Там и ремонт на копейки. Ему это зачем?
– Так она сама сказала!.. – попытался было встрепенуться старший.
- А тебе это зачем? – плавно, но мгновенно развернулся к нему Мороз. – Тебе батюшка райское блаженство обещал? Ты пулю зубами можешь остановить? Сам-то в это веришь, баклан ты говорящий?
Чугунков буквально охренел от зрелища. Пацаны не только проглотили «баклана», но и начали чуть ли не спорить друг с другом, явно пытаясь оправдаться перед Морозом.
- Не, ну он реально-то не пьяный был… - молодой покосился на старшего.
- Да с бабы какой спрос! – уверенно возразил ему второй – Кто ж знал, что это твоя! «Это он уже Морозу» - машинально зафиксировал Чугунков.
Пацаны помялись немного и начали прощаться. Мороз, сердечно улыбаясь, пожал обоим руки. То же проделал совершенно охреневший Чугунков. Пацаны потопали к машине.
Чугунков тоже повернулся было к морозовскому «Гелику».
- Погоди, -- остановил Мороз. - Пусть уедут. Там у них в дороге только беда. А нам она зачем? Вон, лучше на муравьев посмотри. Знаешь про их круг смерти?
- Что за круг?
- Иногда один муравей сходит с ума и начинает бегать по кругу. За ним начинают бегать остальные и так все муравьи бегают по кругу, пока не обессиливают и не умирают. Ты сейчас тоже по кругу смерти бегаешь, пора бы выбрать уже другое направление.
На следующей занятке Чугунков узнал, что батюшка полностью рассчитался.
Комментариев нет:
Отправить комментарий